Как было разъяснено в Шестом Письме, некий печальный звук, исходя-щий лишь от поскрипывания и шелеста деревьев в ту глухую, беззвучную ночь, очень сильно затро-нули меня, мою старость и одиночество. Старость напомнила мне о том, что подобно тому, как этот день сменился на черную могилу ночи, а мир одел-ся в черный саван, точно так же и день твоей жиз-ни придет к ночи, а день мира тоже в ночь мира Берзаха, и нашептало уху моего сердца о том, что день лета жизни тоже переменится на ночь зимы смерти. И моя душа (нэфс) вынуждена была ска-зать:

Да, подобно тому, как я был отлучен от ро-дины, так же я был в разлуке со своими любимы-ми, ушедшими в Иной мир за прошедшие пятьде-сят лет своей жизни, и остался, плача им в след; и это было еще более печальным и скорбным одино-чеством, чем разлука с родиной. И эта ночь, и оди-нокое состояние этой горы в печальном отчужде-нии, намного больше так приблизило меня к пе-чальному и доставляющему боль одиночеству, что моя старость мне сообщила о приближении однаж-ды времени расставания со всем миром. И в этом состоянии одиночества в одиночестве и печалей в печали я искал некий свет, некую надежду. Неожиданно мне подоспела на помощь вера в Ал-лаха. И до такой степени она обнадежила меня своей близостью, что если бы это многократное состояние безлюдья, в котором я находился, умножилось бы в тысячу раз, то все равно этого утешения было бы достаточно.