СЕДЬМАЯ НАДЕЖДА. Однажды в начале моей старости, в период смены смеха Старого Саида на плачь Нового, влюбленные в мирскую жизнь люди, живущие в Анкаре, пригласили меня к себе, думая, что я еще старый Саид. И я пошел к ним. В конце осеннего времени года я поднялся на вершину крепости Анкары, которая намного более меня была состарившейся, потрепанной и обветша-лой. Эта крепость представилась мне в виде окаме-невших исторических событий. Вместе с сезоном старости года и моя старость, и старость стены, и старость человечества, и старость Славного Осман-ского государства, и смерть Государства Халифов, и старость Мира погрузила меня в очень печальное и жалкое, ведущее к разлуке, некое состояние, оно заставило меня посмотреть с вершины этой крепос-ти на долины прошлого и горы будущего времени, и я посмотрел. Находясь в окружении мраков че-тырех-пяти старостей, которые исходили одна из другой и от самых черных душевных состояний, которые я прочувствовал в Анкаре, я стал искать некий свет, некое утешение, некую надежду. (При-мечание) В поисках утешения я посмотрел напра-во, то есть в ушедшее прошлое время, и прошлое мне представилось в виде великого кладбища мо-его отца, предков и всего моего рода, а это вместо утешения вселило в меня страх одиночества.

В поисках лекарства я посмотрел в будущее, являющееся левой стороной, и увидел его в образе мрачной великой могилы моих ровесников и буду-щих потомков, и это вместо близости общения все-лило в меня ужас.